"Другой Беларуси" посвящается. Часть третья

Директор гуманитарного лицея имени Якуба Коласа профессор Владимир Колас был первым, с кем я встретился сразу по прибытии в Минск.

 

Морозным мартовским вечером мы встретились в ресторане напротив Октябрьской площади, в центре которой был залит хорошо освещенный каток. Зима еще не ушла из снежно-сугробного Минска, и было странно чувствовать это после весеннего, зеленого и цветущего Лондона.

 

Седой и несколько грузноватый мужчина, неулыбчивый с взглядом, который, казалось, все время спрашивал «а хотелось бы понять, что ты за человек», сидел за столиком напротив меня и говорил о своем лицее короткими простыми предложениями: «Мы работаем подпольно. Лицей нигде не зарегистрирован».

 

Я знал это, еще до приезда в Минск. И мне было интересно, как в принципе возможно существование такой школы в Беларуси? И главное: как родители отдают своих детей в подпольный лицей? Спросив, я получаю еще один короткий ответ:

 

«Боятся, но отдают».

 

«А значит ли, что выпускники лицея не могут поступать в вузы – ведь его аттестат же не признается властями?»

 

«Они сдают экзамены экстерном для того, чтобы получить аттестат зрелости. Пока такая возможность для них сохраняется».

 

Слово «пока» резануло ухо. Значит, есть вероятность того, что и эта дверца может закрыться в любой момент. Что будет тогда? Но я не спросил об этом. С моей стороны это было бы ударом ниже пояса. Вместо этого я спросил: «Неужели эта ситуация устраивает родителей»?

 

«Ну, эта сиутация никого не устраивает, – спокойно отвечал Колас. – в том числе, я думаю, и власти. Наш лицей был нормальным учебным заведением в свое время, был одним из лучших лицеев в Беларуси по уровню знаний, которые мы давали детям.

 

«Когда это было?» – спросил я.

 

«Он был основан еще во времена Советского Союза, в 1989 году. В 1990 он вошел в систему Министерства образования по предложению самого министерства. Мы занимались не только учебой, но и разработкой нового содержания гуманитарного образования. Ситуация поменялась в 1994 году (тогда Лукашенко стал президентом Беларуси). Первый декрет нашего президента в области образования был «ликвидировать все [школьные] учебники, изданные после 1991 года».

 

А это значит, после развала СССР. То есть нужно было вернуться к советским учебникам.

 

«Ситуацию спасло то, что к тому времени советские учебники уже не существовали. Только поэтому на некоторое время остались в действии учебники, изданные во время перестройки, потому что иначе детям не с чем было бы ходить в школу».

 

Колас отказался назвать мне количество учащихся в его лицее, но дал цифру приблизительно: «Около сотни».

 

Это все было так неожиданно, так странно и, как мне казалось, нелогично, что я даже растерялся.

 

«Нравится вам так работать?» – спросил я.

 

«Мы считаем, что должны это делать, что это нужно. И если бы это не было нужно прежде всего детям, ученикам и их родителям, то мы бы нашли себе [другие] занятия».

 

Главным своим успехом Колас считает, что лицей существует, что все предметы преподаются там на белорусском языке, и что ученики могут задавать любые вопросы и получать правдивые и честные ответы.

 

Несколько лет назад власти сделали все, чтобы закрыть лицей имени Якуба Коласа (интересно, совпадение ли то, что директор и известный писатель – однофмамильцы). Министерство образования сместило с директорского поста Владимира Коласа, назначив некую Тамару Щербачевич. Против нее были и ученики, и их учителя и родители. Конфликт был настолько острым, что лицей начал тот учебный год с задержкой. А потом и вовсе ушел в «подполье», где и пребывает до сих пор.

 

Но школу Коласа поддерживают учебные заведения соседних стран. Вильнюсский городской лицей помогает тем, что приглашает к себе весь минский лицей в те недели, когда у них каникулы. Там дети могут делать лабораторные работы по физике и химии, потому что дома у них этих возможностей нет. Приглашают их и в Польшу. Летом они были в Варшаве, где к лицеистам в гости приходили первый президент Польши Лех Валенса, действующий к тому времени президент Лех Качиньский, знаменитые кинорежиссер Анджей Вайда и Кшиштоф Занусси, экс-министр иностранных дел, он же известный историк-медиевист Бронислав Геремек…

 

Конечно, в том, что лицей привечают в Польше и Литве, есть и политический элемент. Но в данном случае мне кажется, что гораздо важнее то, как в стране относятся к новаторству, творчеству, нестандартным подходам. Я вижу в этом важную разницу между европейским взглядом на жизнь, когда новизна если не приветствуется, то во всяком случае не отвергается с порога, и взглядом советским, консерваторским, который в принципе не приемлет ничего нового.

 

И если первый подход выводит в мир, помогает не только лучше понять, как живет современная западная цивилизация, а еще и двигаться в одном русле с нею, то второй подход уводит в застой, в болото.

 

И это удивительным образом чувствуется в… аэропортах. От Варшавы до Минска – около часу полета. Но разница просто огромная. Весной прошлого года из варшавского аэропорта каждые пять минут вылетало три-четыре самолета. Из Минска за целый день – около десяти. То есть такое же количество, как за 15 минут из Варшавы.

 

Это грустно, потому что Беларусь, безусловно, является европейской страной. Но она оторвана от Европы, отгорожена и политически, и экономически. Соседние с Беларусью Польша и Литва являются членами Евросоюза и Шенгенского соглашения. Украина не прочь вступить в ЕС. А нынешняя Беларусь, главным образом, держится за… несуществующий уже СССР.

 

Остановлюсь, пожалуй. Остановлюсь потому, что я люблю Беларусь. И хочу, чтобы люди там жили хорошо. Лучше, чем сейчас. Намного лучше. И верю, что так оно и будет.

 

Но вернемся к нашей беседе с Коласом. Она меня заинтриговала. Я же ведь и сам старый учитель и хочу думать, что неплохой. Поэтому мне всегда по-особенному, как педагогу, интересно, как работает необычное, новое и творческое учебное заведение. И я уговорил Владимира Коласа показать мне сам лицей и дать возможность пообщаться с ребятами.

 

И когда мы с ним снова встретились через несколько дней, он повез меня в дачный поселок недалеко от Минска. Там, в одном из трехэтажных домов, куда мы добрались, преодолев глубокие сугробы, и располагался его лицей.

 

Мы вышли из машины, и я достал фотоаппарат.

 

«Пожалуйста, не снимайте здания снаружи, – попросил он, – а то еще попадет ваша фотография к властям, и они сразу нас «вычислят».

 

Я не стал снимать, хотя, думаю, власти прекрасно осведомлены о том, где именно находится лицей, и, видимо, их такое положение устраивает. Или почти устраивает, раз лицеистов не трогают.

 

Мы вошли в дом. Опрятная кухня, она же учительская, где сидят свободные от уроков учителя, небольшие классы, откуда доносится обычный школьный гул. Я постоял в коридоре. Из-за одной двери слышны разговоры об иксах. Видимо, идет урок математики. Из-за другой – рассказ, видимо, связанный с девятнадцатым веком. Я понимал не все, потому что все уроки были на белорусском. Вслушавшись, понял, что учительница рассказывала детям биографию Фета. Мысль о том, что русскую литературу, конечно, должны были бы преподавать по-русски, мелькнула сразу. 



Мы с Владимиром Коласом в кухне-учительской лицея.

 

Уроки закончились, прозвенел звонок – его, по старой традиции, изображал колокольчик. Разумеется, сразу стало шумно, разумеется, дети пытались рассмотреть меня и понять, что я делаю в их лицее. Но когда я подошел к ним, меня приняли очень любезно. Естественно, я спросил: «чем хорош этот лицей?»

 

Ответила одна из девочек: «… Ну просто в этом лицее очень хорошее обучение и очень хорошие преподаватели. Когда только закрыли этот лицей, все сюда пошли…»

 

Вторая девочка добавила: «Я в этом лицее нахожусь всего третью неделю, но за это время моя жизнь очень сильно изменилась. В этом лицее полностью жизнь меняется. То есть смысл жизни появляется абсолютно другой. Желания, мечты, все полностью меняется… Нету желания прогуливать. Нас так учат, что даже не хочется прогуливать».

 

«А вот сколько времени вы добираетесь сюда каждый день?»

 

Мальчик: «Сначала я еду на автобусе, потом на метро, потом сажусь на электричку. В общей сложности это где-то час десять минут, час пятнадцать минут…»

 

Девочка: «Я живу в городе Фаниполь, поэтому мне дольше и занимает около двух часов, в принципе».

 

«И вы каждый день ездите два часа сюда, потом два часа обратно?»

 

Девочка: «Да, каждый день. Сначала это было трудно и непривычно, но сейчас уже привыкли».

 

Было видно, что беседовавшим со мной подросткам их лицей нравится. И они мне нравились. Они были из тех тинейджеров, в чьих глазах горит искорка любознательности. Из тех, кто интересуется, все время хочет узнавать что-то новое. Это были открытые лица добрых и, надеюсь, хороших людей.

 

Но наш разговор, ограниченный переменой, неизбежно подходил к концу. Еще входя в класс, я заметил, что на столе у дальней стенки лежала гитара. И хотя на ней не было третьей струны, лицеисты сыграли и спели для меня. Они выбрали песню «Пагоня». Ее в 1991 году написал Мулявин – лидер группы «Песняры». И хотя я не большой поклонник этой группы (или ВИА, как ее старомодно иногда называют), она мне понравилась. Интересно, исполняют ли они ее сейчас?

 

«Толькі ў сэрцы трывожным пачую
За краіну радзімую жах,
Успомню вострую браму святую
І ваякаў на грозных канях.

У белай пене праносяцца коні,
Рвуцца, мкнуцца і цяжка хрыпяць.
Старадаўняй крывіцкай Пагоні
Не разбіць, не спыніць, не стрымаць!..»