«Больница Маргаряна»: живая история
Роддом имени Маркаряна, расположенный на углу проспекта Маштоца и улицы Арами, наверно, одно из самых известных зданий Еревана. И это понятно, ведь здесь родились десятки - если не сотни - тысяч жителей столицы.
Построенное в стиле неоклассицизма здание роддома утопает в зелени. В каталоге работ моего деда, архитектора Марка Григоряна, выпущенном в 1976 году, здание скромно упомянуто как «родильный дом на 100 коек». Видимо, составители каталога не сочли необходимым упомянуть, что здание это построено Марком Григоряном в соавторстве с одним из мэтров советской армянской архитектуры, первым в истории Еревана главным архитектором города Николаем Гавриловичем Буниатяном.
Соавторство это было, скорее, невольным. А история здания отражает не только интересную эпоху в становлении архитектурного облика Еревана, но и борьбу, которая велась вокруг его застройки в конце 20-х - начале 30-х годов.
Но обо всем по порядку.
Споры о будущем города
Еще при жизни Таманяна стало ясно, что Ереван не станет городом одного архитектора.
Генеральный план развития города был создан Таманяном, вложившим в него свой талант и мастерство академика и одного из ведущих архитекторов России. Это был органичный проект, основанный на теории городов-садов, пришедшей в Россию в начале ХХ века из Англии.
Но в ереванской архитектурной среде конца 20-х - начала 30-х годов постоянно шли дискуссии, обсуждения и споры, которые, бывало, вырастали до уровня конфликтов. Причем противоборство между различными творческими течениями шло не только в газетах или на чертежных досках, а выплескивалось на улицы города, находя свое выражение в зданиях, построенных так, что их характер и место не всегда соответствовали генеральному плану Таманяна.
А бывало, споры выплескивались на улицы даже в виде студенческих демонстраций, отвергавших стиль Таманяна, основанный на переработке форм архитектуры средневековья и Возрождения. Молодежь требовала, чтобы здания новой - социалистической - эпохи строились по-новому, чтобы они отражали устремление в будущее, а не, как им представлялось, оглядку на прошлое.
Сейчас, оценивая то противостояние, мы видим, что архитекторы того времени пытались определить, каким должно стать будущее новой армянской советской архитектуры. И эти споры часто представляют как разногласия между умудренным опытом академиком и группой молодых и горячих архитекторов.
Отчасти, это правда. Таманяну в 1930 году было 52 года, тогда как его оппонентам -ереванским конструктивистам - немногим больше тридцати. Спор между ними был принципиальным: Таманяну, утверждавшему в Ереване принципы неоклассической архитектуры, противостояли представители нового направления, рожденного в советской республике - конструктивисты.
Теоретики конструктивизма говорили о необходимости организовывать пространство жизни, а не украшать его. При этом на второй план отходило то, как будут выглядеть фасады зданий. Планы построек должны быть рациональными, а строительство типизировано и индустриализировано. Ансамблевость застройки, которую так высоко ценил Таманян, отходила на второй план.
В конструктивизме ощущалась молодая энергия молодого мира. И представители этого направления были талантливыми архитекторами. Каро Алабян и Микаэл Мазманян привезли из Москвы частицу этой энергии. К ним присоединились Геворк Кочар, Ованес Маркарян, Арсен Агаронян…
Они хотели построить город будущего. И строили его, невзирая на таманяновский генплан. Но конфликт был не только между молодыми архитекторами и мэтром. Отношения между двумя зодчими старшего поколения тоже не всегда были идеальными.
Временный дом для советской бюрократии
В 1930 году Буниатяну было 46 лет. Выпускник петербургской Академии художеств, он занимался обмерами исторических сооружений и несколько лет проработал в экспедиции Н.Я. Марра в Ани. Буниатян много и плодотворно работал в Ереване, построил более полусотни зданий. Будучи главным архитектором Еревана и не всегда соглашаясь с Таманяном, он, например, настоял на строительстве здания почты на будущей главной площади Еревана (Ленина, сейчас Республики). Здание это получилось скучным и впоследствии было капитально перестроено.
Правительство Армении в то время располагалось в здании, на углу улицы Арами и Кохбаци (бывшая Тер-Габриэляна). Нынешний Дом правительства на площади тогда еще не был завершен - было построено лишь одно крыло, выходящее на улицу Налбандяна. Оно было двухэтажным, и в нем располагался Наркомзем - наркомат земледелия, которым руководил друг и покровитель Таманяна Арамаис Ерзинкян. Проектирование же собственно Дома правительства все время откладывалось.
Однако бюрократия разрасталась и требовала новых помещений. И Буниатян добился заказа на постройку нового, временного здания для Совмина, которое должно было находиться рядом и соединяться со старым «теплым переходом». В 1932 году проект был готов, строительство началось.
Таманян был категорически против. Он понимал, что, несмотря на заверения, что Совмин будет работать там временно, само существование этого здания не могло не повлиять на проектирование и строительство задуманного им Дома правительства на будущей площади, которая, по замыслу Таманяна, должна была стать административным центром республики.
Но, несмотря на активное противодействие со стороны Таманяна, деньги были выделены, строительство начато и даже возведен цокольный этаж.
Борьба, однако, продолжалась. «После долгих и настойчивых доказательств того, что не нужно вкладывать средства в строительство временного здания, правительство изменило свое решение. В этом исключительно важном деле снова помог А.А. Ерзинкян, который вместе с А.И. Таманяном почти в течение двух лет обосновывал возможность и необходимость строительства Дома правительства на площади Ленина», - писал в своих воспоминаниях мой дед, архитектор Марк Григорян.
В итоге, строительство временного дома для Совмина было заморожено. Спустя несколько лет было решено здание достроить и разместить в нем роддом. Заканчивать работу Буниатяна пришлось Марку Григоряну. Фактически, ему пришлось переделывать первоначальный проект, чтобы приспособить его к новым требованиям.
В 1938 году здание роддома было готово.
* * *
Наверняка, есть символика в том, что вместо дома для правительства советской Армении был построен родильный дом, в котором уже несколько десятилетий рождаются ереванцы. Можно усмотреть символику и в том, что в здании, первоначально предназначенном для правителей республики, которых через несколько лет ожидал расстрел или ссылка в сталинские лагеря, разместился родильный дом имени Надежды Крупской - женщины, никогда не имевшей детей. Есть, наверно, символика и в том, что самого Буниатяна арестовали в 1938 году, однако через несколько месяцев выпустили.
Для меня же символично, что это здание довелось достроить Марку Григоряну, который был единственным прижизненным соавтором Таманяна в Армении. Имя Григоряна, таким образом, как бы соединяет, примиряет двух зодчих, двух учителей, построивших десятки домов и вырастивших десятки архитекторов, благодаря которым Ереван стал тем городом, который мы, коренные ереванцы, так любим.
(Вся статья целиком -- с фотографиями и несколькими другими материалами о роддоме -- на сайте Медиамакса)