Дата 27 октября в армянском восприятии существует сама по себе. Примерно, как 11 сентября для американцев.
В этот день, восемь лет назад, группа вооруженных людей ворвалась в зал заседания парламента и расстреляла восемь человек. Среди них -- премьер-министра, спикера парламента, двух вице-спикеров, министра, депутатов.
Это стало шоком и трагедией.
Думаю, можно сказать, что армянская политика до сих пор не оправилась от случившегося.
Один из погибших, вице-спикер парламента Юрий Бахшян, был моим другом. Еще двое -- знакомыми.
Спустя три года, когда я шел в министерство юстиции, чтобы взять интервью для статьи о 27 октября, неизвестный подбежал ко мне сзади и подкатил мне под ноги гранату.
Под кат я положил расшифровку аудиозаписи, сделанной в зале парламента. На ней -- первые полчаса после убийств. Аудиозапись сделала журналистка Анна Исраэлян. Я преклоняюсь перед ее профессионализмом.
Наверно, я должен предупредить: в записи есть шокирующие детали.
Иногда я подумываю о том, чтобы написать книгу о случившемся. У меня масса материалов. Когда-нибудь я это сделаю.
В эту среду, 27 октября, депутатам оставалось досидеть вечернее заседание, на которое обычно приходили члены правительства во главе с премьер-министром.
Как правило, эти заседания бывали интересны для представителей оппозиции, которые могли задать любые вопросы малодоступным в другое время министрам. Интересны были эти заседания и для журналистов, «ловивших» сенсационные вопросы, или перепалки между народными избранниками и чиновниками, о которых можно было бы написать, или рассказать в вечерних выпусках новостей.
Однако это не оживляло атмосферу парламентского зала. Там, как обычно, было сонно и скучно. Заседание медленно катилось к концу. Анна Исраэлян держала свой диктофон включенным, чтобы вдруг не пропустить, если случится что-либо интересное.
Выступал министр финансов Левон Бархударян. Он пытался объяснить депутату от фракции коммунистов разницу между грантами и кредитами, поступающими из-за границы:
– … я хочу уточнить: речь идет о грантах. Гранты находятся в процессе получения и будут использованы строго по назначению. Это гранты, а не кредиты. Трансферы… так их называют.
Министр говорил медленно, с большими паузами, почти без эмоций.
И вдруг – автоматные очереди. Этот эпизод, показанный по CNN, видел весь мир: какие-то люди врываются в зал заседаний, стреляя из автоматов. На сцене справа стоит телекамера, за которой суетится оператор.
Из материалов уголовного дела становится ясным: первым в зал вбежал один из террористов. Он остановился напротив сидевшего в первом ряду премьер-министра Вазгена Саркисяна и убил его автоматной очередью. Кажется, премьер успел лишь удивленно проговорить: «Это еще кто»?
Это был Карен Унанян, младший брат лидера группы Наири Унаняна, который ворвался в зал спустя несколько секунд. За ним – остальные трое.
Стрельба продолжается несколько секунд. Сначала стреляют очередями, потом одиночными. Слышен отчаянный мат. Это кричит Наири Унанян. Так, чтобы раззадорить себя, матерятся во время уличной драки. На заднем плане слышен чей-то стон. Возможно, это раненый председатель парламента Карен Демирчян. Кажется, он обращается к Унаняну, называя его «мальчишка».
Еще несколько секунд продожаются неразборчивые крики. Унанян уже не просто кричит, а вопит на пределе своего голоса:
– Сидеть по местам! Сидеть я сказал!
Передергивается затвор, короткая очередь. Продолжается отборная ругань. Затем выстрел. Кажется, Наири стреляет в труп премьер-министра. Потом, обращаясь к нему, вопит:
– Получи! Волосатый! … твою мать!
Это повторяется снова и снова. Истеричный, срывающийся голос главаря:
– Я … твою мать! Я … твою мать!
Потом, без паузы:
– Скажи Тико, чтобы (дальше неразбочиво. Видимо, он требует, чтобы происходящее передавалось по телевидению. Тико, скорее всего, это руководитель государственного телевидения Тигран Нагдалян).
Выстрел.
– Сядь на место, … твою мать! Сидеть спокойно!!! (Можно предположить, что кто-то из депутатов попытался приподняться. К этому моменту все, находившиеся в зале, лежат на полу.)
И без паузы, сразу:
– Народ! Дорогие соотечественники! Мы убили, уничтожили тех, кто сосал вашу кровь! Все к Национальному Собранию! Все к Национальному Собранию! И мы победим! И эти порождения проституток больше не будут сосать нашу кровь!
Выстрел.
– Десять лет они сосали нашу кровь! Ровно десять лет!
Выстрел.
– Разграбили все наше богатство. Все! Хватит! Всех собак надо уничтожить! Все к Национальному Собранию!!!
Автоматные очереди.
Я вас всех поимею! Если кто встанет с места, убью, как собаку!
С первых выстрелов прошло ровно две минуты. За эти 120 секунд Наири Унанян и его люди ворвались в зал заседаний парламента и убили двух из трех высших должностных лиц страны: председателя парламента Карена Демирчяна (по конституции он второй человек в стране) и премьер-министр Вазгена Саркисяна (третий человек). В зале заседаний погибли вице-спикер Юрий Бахшян, депутаты Айк Котанян, Генрих Абрамян и министр по оперативным вопросам Леонард Петросян. Несколько человек были ранены. За это же время Унанян высказал свою политическую платформу и призвал народ к зданию Национального Собрания. Люди у здания парламента, видимо, нужны были ему для поддержки.
Не очень понятно, когда был убит депутат Арменак Арменакян. Известно, что он даже не был в зале. Его убили в фойе, видимо, это было спустя несколько минут после первых выстрелов. Согласно материалам уголовного дела, Арменакян сидел на подоконнике в фойе, когда один из членов группы Унаняна велел ему убраться оттуда. Арменакян промедлил и немедленно получил пулю. Рассказывали также, что он попытался сопротивляться, достал пистолет и погиб с оружием в руках. Однако материалами уголовного дела это не подтверждается.
За пределами зала был убит и вице-спикер парламента Рубен Мироян.
А в зале заседаний события продолжались. Наири уже не кричит, но тон у него взвинченный, нервный.
– В эфир идет? Свяжись с Тико и скажи: если в эфир не пойдет, Наири тебя уничтожит (чей-то голос: «поторапливайся»). Кровососы!
– Включили, – сказал один из сообщников. – Эфир включен.
Это было неправдой.
– Побыстрее!
Выстрел.
Наири снова кричит, обращаясь к трупу Вазгена Саркисяна:
– Волосатый, … твою мать! Пять лет не давал этому народу провести выборы!
Выстрел. (Видимо, он снова и снова стреляет в труп Вазгена Саркисяна.)
– Он еще не сдох! Охранник (неразборчиво) дай-ка сюда этот телефон! Иди сюда! Иди сюда быстро!
(мужской голос: «скорее дайте телефон»)
Унанян продолжает:
– Высосали всю кровь этого народа! Радио работает?
Ему отвечают, что да, работает.
– Негодяи!
Слышен голос Карена Унаняна:
– Молчать, не то перестреляю, как собак.
Наири:
– Карен, осторожно! Сволочи, чтоб вашу… Эдо, радио работает? («Эдо» – это Эдик Григорян, один из его сообщников) Деро, радио работает? (а это еще один из них – Дереник Беджанян) Нет?
И тут слышится тихий голос Анны Исраэлян: «семнадцать двадцать». Если верить записи, то с момента первых выстрелов прошло 4 минуты. Эти слова Анны не просто фиксируют время. Они – свидетельство ее высочайшего профессионализма и невероятной выдержки.
Тем временем, истерика Наири Унаняна продолжается. Он кричит и матерится, требуя радио и телеэфира. Через гул голосов прорывается один женский. Это Гоар Саркисян, корреспондент государственной «Республики Армения»:
– Наири, иди к нам, иди к нашему ряду («галерка» в конце зала, где располагались журналисты). Унанян продолжает беспрерывно говорить на повышенных тонах, но что именно он говорит непонятно. Голос Гоар настойчиво продолжает:
– Наири, Наири…
– Голос Унаняна срывается на крик:
– Ты чью кровь сосал, спрашиваю тебя? Чью кровь ты сосал? (Видимо, это он опять обращается к трупу).
В зале шум и гвалт, сквозь который слышны ужасные ругательства. Раздаются выстрелы. Шум немедленно прекращается. Слышен голос одного из налетчиков:
– Спокойно, всем оставаться на местах.
Унанян, видимо, указывая на журналистов:
– Они все наши, Деро-джан.
Шум продолжается еще несколько минут, в течение которых журналистам разрешают покинуть зал. И тут Анна совершает поступок, который я могу назвать лишь профессиональным подвигом. Она берет интервью у Наири Унаняна, записывая его на диктофон.
Унанян: Сколько можно?! Десять лет ели! (видимо, он имел в виду «поедом ели народ»). Весь народ сюда! Зовите всех к зданию.
Анна Исраэлян: Но почему, Наири?
Унанян: Анна, этих я не так должен был убить. Их нужно было зарезать. – Унанян запыхался, как после долгого бега. – Они сосали кровь этого народа десять лет и погубили эту страну. Ничего не осталось. Всего осталось два здания, и их бы уничтожили, и все.
Анна Исраэлян: Но убив Вазгена…
Унанян (перебивает): Вазген самый большой подонок в этой стране. Пять лет не давал провести выборы. Пять лет!
Анна Исраэлян: Но почему сейчас?
Унанян: Потому что сейчас я достал это дерьмо (видимо, показывает на автомат). Достал бы раньше, я бы в 92 году Левона [Тер-Петросяна] убил бы, как собаку. Быстрее, выходите, и [призовите] весь народ к зданию.
Женский голос: Наири, нас не выпустят…
Унанян: Кто не выпустит? Этим милица-мулица скажите быстро, весь народ – в здание. Выйдете через главный вход, и [призовете] весь народ к зданию.
Здесь в записи Анны Исраэлян перерыв. Но она не ушла из здания парламента вместе со многими журналистами. Вместо этого, Анна с коллегой пробралась в библиотеку Национального Собрания, где можно было слышать трансляцию по внутренней парламентской радиосети. И продолжала запись. Но об этом позднее, потому что наступило время прерваться и провести небольшой анализ.
Создается впечатление, что вся ненависть Наири Унаняна направлена исключительно против Вазгена Саркисяна. Он то и дело возвращается к его телу и кричит ему две фразы. Одна – о том, что десять лет «они» пили кровь народа, и вторая о том, что пять лет уже не давали провести выборы в стране.
То есть, получается, что, с одной стороны, Унанян лично ненавидел премьер-министра, но с другой – воспринимал его как олицетворение обобщенного «врага народа». Оба представления не совсем правильные. Как мы еще увидим, Унанян, скорее, убедил себя в том, что ненавидит премьер-министра. Видимо, в действительности он относился к нему со смесью почтения, презрения и нелюбви. Такая смесь нередко встречается в постсоветских странах.
Об остальных семерых убитых Унанян, кажется, и не думает вовсе.
Что же хотел Унанян сказать народу?
Во-первых, что «кровососы» убиты. Раз за разом он повторял это выражение.
Во-вторых, что нужно всем прийти к зданию Национального Собрания. Зачем? Что бы сказал он людям, и что бы могло случиться, если бы несколько сот, а то и тысяч человек пришли на улицу Баграмяна?
У нас пока нет ответа на этот вопрос.
Но есть ряд других вопросов, среди которых важнейшие:
– Как смогли Наири Унанян и его сообщники попасть в Национальное Собрание?
– Как смогли они пронести оружие?
– И несли ли они это оружие, или кто-то сделал это за них, и им оставалось лишь забрать его из тайника?
А следовательно:
– Помогал ли Унаняну кто-либо извне?
– А может, этот «кто-то» не помогал, а организовывал парламентские убийства, а Унанян и его группа были простыми исполнителями?
– И что бы могло случиться, если бы простые люди поддержали Унаняна и пришли к Национальному Собранию?
Все эти вопросы можно свести к следующему: был ли у преступников план действий, и каким был этот план.
Вернемся, однако, в зал заседаний Национального Собрания.
Журналистов уже выпустили, но там все еще остается несколько десятков депутатов, которых держат в заложниках вооруженные преступники, главарь которых требует прямого эфира на государственном телевидении. Там же раненые и убитые.
Унанян все время порывался позвонить Тиграну Нагдаляну, но на пленке их разговора нет. Спустя некоторое время он стал просить других людей связаться с кем-либо из правительства.
Телефонные разговоры многое могут сказать как о самом Наири Унаняне, так и о том, что он думал делать дальше. И первый телефонный разговор был у него с неизвестным собеседником, который сам позвонил Унаняну – неясно, куда: либо на мобильный, либо по телефону, установленному в зале заседаний.
– Да! Слушаю! Нет! Кто звонит? (пауза) Говори! (пауза) Я уничтожил Вазгена Саркисяна! (неразборчиво)… что сосал кровь этого народа!
Разговор прерывается. Унанян говорит короткими фразами, отрывисто, обращаясь к собеседнику на «ты». Так в фильмах говорят большие начальники. Возможно, он и сам слышал подобный стиль разговора по телефону – ведь у него были влиятельные знакомые.
Мне кажется, этот разговор показывает: Унанян уже мнит себя большим начальником и начинает вести себя так, как, по его мнению, ведут себя высокопоставленные чиновники. То есть они говорят отрывистыми короткими фразами, скорее, приказами, обращаясь ко всем на «ты». Этот тон как бы не терпит несогласия, и вообще даже исключает его. Можно констатировать: Наири Унанян полностью вошел в роль «большого человека».
А его брат обращается к депутатам по фамилии и использует вежливую форму «парон» (господин). Кстати, единственный человек, к которому Наири Унанян обратился вежливо – это коммунист Леонид Акопян.
Вот еще эпизод. Наири Унанян приказывает депутату Хосрову Арутюняну (экс-спикеру парламента, экс-премьеру, пережившему немногим ранее шок: он сидел в момент расстрела рядом с Вазгеном Саркисяном):
– Хосров! Позвони по телефону, предупреди: если кто подойдет к залу, здесь все будут расстреляны. Возьми телефон и звони, я сказал! (слышно, как передергивается затвор).
Второй разговор Унаняна состоялся с одним из лидеров партии Дашнакцутюн Грантом Маркаряном.
– Рубик, – говорит Наири, обращаясь, видимо, к депутату от Дашнакцутюн Рубену Акопяну, – позвони Гранту. Скажи ему, пусть соберет всех ребят и идет сюда.
Через некоторое время и после повторного напоминания, Наири соединяют с Грантом Маркаряном. Унанян снова говорит отрывисто, тоном, каким отдают приказы.
– Грант! Это Наири! Понял, кто? Я уничтожил эту собаку. Вазгена. Вот так – пулей в лоб уничтожил. (пауза) Унанян. (видимо, Грант Маркарян спросил: «Какой Наири»? после небольшой паузы Унанян продолжает):
– Грант! (Унанян произносит это имя резко, повелительно, оно звучит, как выстрел) Значит, этот негодяй мертв, мы в национальном Собрании. Собери реб… А? Я меня тебе не достаточно? (видимо, Маркарян спросил: «мы – это кто»?) Собираешь ребят, идете сюда, и все на этом заканчивается. Грант, быстро! (в это время слышен голос одного из террористов: «очень быстро!») Грант! Пять минут на сборы. Все!
Из этого разговора видно, что Унаняну нужна поддержка. Он понимает, что если его не поддержит народ, акция обречена. И он обращается за помощью к партии, к которой когда-то принадлежал. Он видит в дашнаках «своих» людей, ребят, которые по первому зову придут к нему после того, как он совершил теракт, убив политических лидеров страны.
После первых выстрелов не прошло и двух минут, как Наири Унанян призвал народ прийти к парламенту. Он мог предполагать, что заседание транслируется по телевидению в прямом эфире, поэтому и далее неоднократно требовал телеэфира. Это значит, что Наири Унанян разработал на 27 октября план, первыми пунктами которого было: убить Вазгена Саркисяна и, выступив по телевидению, призвать народ к парламенту.
Есть и другая версия. Согласно ей, истинные организаторы теракта раскрыли Унаняну лишь часть плана. Так им образом, он знал, что должен совершить теракт и призвать народ. Люди должны были окружить здание Национального Собрания, чтобы живым щитом встать между силовиками и группой Унаняна.
Но он не мог надеяться только на свои призывы. Нужно было задействовать и другие рычаги – партийные. И вот Унанян требует, чтобы Грант Маркарян поднял дашнаков. Спустя десять минут, в течение которых Наири Унанян не издал ни звука, его брат, Карен, к которому постепенно перешло лидерство, обратился, видимо, к коммунистам:
– Позвоните в районы организации, в городские организации, скажите, пусть быстро ведут народ сюда. Неважно, сто или тысячу [человек].
И тут неожиданно поддержка пришла от депутатов. Напуганные до смерти, они стали выходить к микрофону и «делать заявления».
– Уважаемые коллеги, – начал депутат, голос которого я не смог идентифицировать, – исходя из сложившейся обстановки, прошу всех, в первую очередь, проявить хладнокровие. Вы все понимаете, что происходит, и я считаю, что если есть один человек, который может управлять… (пауза) призываю подчиниться. То же самое и народ… Не создавать на родине хаос, потому что хорошо, или плохо, а все это когда-нибудь кончится. А когда кончится, пусть народ оценит. Вас всех избрал народ, поэтому прошу: будьте хладнокровны и подчинитесь сложившейся ситуации.
Я не думаю, чтобы здравомыслящий политик, тем более депутат Национального Собрания мог нести такую чушь – разве что под дулом автомата.
Потом к микрофону подходит еще один депутат. Он более конкретен:
– Если меня слышно, то прошу всех: органы безопасности, не подходите близко к зданию! Не надо кровопролития! Хватит того, что было!
Карен Унанян затем обращается к Рубену Акопяну. Он требует, чтобы и Акопян призвал всех к спокойствию, органы безопасности к бездействию, а народ – к тому, чтобы он пришел к Национальному Собранию.
Потом говорили коммунист Леонид Акопян и депутат Гагик Костанян. Они просили силовиков о том же.
Любопытно, что Унаняну-младшему так и не удалось уговорить Леонида Акопяна призвать народ к зданию парламента. Правда, Акопян подошел к микрофону и еще раз обратился к силовикам с просьбой не подходить к зданию Национального Собрания: «Прошу: будьте спокойны, паника может усугубить положение. Спокойствие и терпение»!
А Рубен Акопян не побоялся призвать народ оставаться дома. И хоть народ его и не слышал, потому что радиотрансляция велась лишь в пределах здания парламента, нужно отдать должное его храбрости.
Иногда Унанян и члены его группы произносили политические монологи. Как правило, эти монологи длились недолго. Очевидно, что им особенно нечего было сказать. Так в сотнях ереванских квартир мужчины обсуждают политику за игрой в нарды. Вот пример такого монолога. Его произносит хриплым голосом, видимо, Дереник Беджанян. Причем для того, чтобы сказать «свое слово» он подходит к микрофону:
«Дорогие люди, вы не чувствуете, что нацию действительно жалко? Жалко, правда! И вы собираетесь здесь, молчите, ни звука не издаете… Почему? Я пожертвовал своей молодой жизнью. Мне все равно, Теперь, даже если меня убьют, я буду знать, что моя нация будет жить».
Для произнесения этого бреда ему потребовалось девятнадцать секунд. Политическая платформа Наири Унаняна примерно такого же объема.
Следственная группа внимательно анализировала разговоры в зале и имена, которые называли террористы. А они с уважением называли Амаяка Ованесяна, Айка Бабуханяна, Леонида Акопяна, господина Восканяна (видимо, Гранта Восканяна, бывшего председателя президиума Верховного Совета АрмССР, депутата от коммунистов). Называли еще несколько имен, в том числе Мушег.
– Мушега нет? – спросил Карен Унанян.
– Нет, – ответил кто-то.
Эти две фразы стоит запомнить, потому что они сыграли некоторую роль в том, что один из депутатов, Мушег Мовсесян был арестован и провел в тюрьме полгода. Айк Бабуханян долгое время находился на грани между свидетелем и обвиняемым.
После убийств прошло около двадцати минут, когда Наири Унанян распорядился вынести из зала раненых. Спустя некоторое время Андраник Маргарян, бывший тогда лидером парламентской фракции Республиканской партии, заговорил о раненых:
– Здесь много истекающих кровью людей. Вызовите «Скорую помощь».
Эта фраза вызвала оживление, обмен репликами относительно того, кто позвонит в «Скорую», и даже стрельбу в потолок. Но вскоре все утихло, и Наири Унанян вызвал из зала депутата Армена Хачатряна.
– Армен! Где Армен Хачатрян? Ты ранен, да? (пауза. видимо, в это время Армен Хачатрян утвердительно отвечает на вопрос. Он ранен в руку). Значит выходишь сейчас…
И снова шум.
Унанян так и не договорил этого распоряжения. Но из последовавших реплик становится ясным, что Армен Хачатрян в сопровождении еще одного раненого депутата выходит из зала. Но разговоры о «Скорой помощи» продолжаются. В конце концов, в зале заседаний раздается телефонный звонок: Слышен голос Унаняна:
– Улица перекрыта? Если улица перекрыта, пусть идут пешком. Пусть сойдут с машины и идут пешком (длинная пауза). Слушаю! Скажите, пусть идут пешком. Дороги небезопасны. А? Говорю, дороги не безопасны, пусть врачи идут пешком! Нет, с ними ничего не будет, пусть в белых халатах идут. Пусть оставят машину и идут пешком. (пауза) Ну все, не продолжаем! Пусть идут пешком!
Интересно, был ли собеседник Унаняна перепуган и от этого не мог понять простых, в сущности, указаний, или это уже работники спецслужб начали постепенно его «прощупывать»?
Спустя некоторое время Наири Унанян разрешает, чтобы министр здравоохранения Айк Никогосян осмотрел раненых.
На записи прошло сорок пять минут, когда раненых начинают выводить и выносить из зала. Учитывая то, что Анна Исраэлян берегла пленку и записывала не все, можно предположить, что это было в 18:00-18:10.
Примерно в 18:15 запись заканчивается.