Стабильность
На нынешних российских выборах «стабильность» является одним из ключевых понятий. Может быть, даже основным.
На бытовом уровне концепция стабильности может быть выражена фразой: «Пусть все будет, как сейчас, но лучше». Это понятно, несложно и обещает спокойную жизнь.
Но в этой фразе уже есть противоречие, так как «как сейчас» и «лучше» – понятия взаимоисключающие. Причем улучшение – когда речь идет о политике – само по себе содержит риск нестабильности. Собственно, для того, чтобы что-то улучшить, некоторая нестабильность просто необходима, иначе инерция покоя просто не даст возможность что-либо изменить. Поэтому, думаю, многие согласились бы на первую часть высказывания. «Пусть все будет, как сейчас».
Стабильность видится как положительное явление. То есть, то, что в стране происходит сейчас, уже достаточно хорошо и, в общем, должно быть сохранено. С этой концепцией, выдвинутой лагерем Путина, не спорит никто из его соперников на выборах.
Конечно, в стабильности много хорошего. Это и уверенность в завтрашнем дне, и спокойствие за день сегодняшний, это и рост зарплат и пенсий, и сохранение качества медицинских услуг, и уровень образования…
Но есть у нынешней стабильности и негативные стороны. О них не принято говорить, так как нынешняя ситуация – это и высокий уровень коррупции, который в условиях стабильности неизбежно должен сохраниться.
Уровень коррупции может и повыситься, так как вторая часть высказывания («… но лучше») для многих чиновников означает как раз увеличение коррупционных доходов. А поскольку Путин в ходе выборов опирается на чиновничий класс, то можно предполагать увеличение уровня коррупции.
И очень значимой оказывается оговорка Говорухина о «нормальной», «цивилизованной» коррупции. Это значит, что ее наличие является естественным в условиях предлагаемой стабильности.
«Стабильность» – это и уменьшение населения России. По официальным данным, за 2002-2010 годы Россия потеряла 2,3 млн. человек. Депопуляция была бы больше, если бы не миграция. Сельское население уменьшается в три раза быстрее городского, население стареет – от 37,7-летнего среднего возраста в 2002 году до 39 лет в 2010. «Стабильность» подразумевает, что все это останется, как есть.
«Стабильность» в нынешнем предвыборном понимании – это и низкие рейтинги России среди других стран мира.
Так, Россия находится на 111 месте в мире по сложности начинания бизнеса, на 111 месте по защите инвесторов, на 95 месте по состоянию дорог, 80-м – по качеству гостиниц (105 место по категории «слишком дорогие отели»).
В рейтинге инвестиционного климата Россия на 120 месте в мире,
По уровню экономической свободы – 144,
Среди финансовых рынков – на 39 месте из 60,
По коррупции 143 место,
По свободе прессы –142.
Все приведенные рейтинги рассчитывались примерно на 170-180 стран мира.
Конечно, если взять вторую часть изречения (то есть, «… но лучше»), то получится, что Россия должна работать над улучшением всех этих показателей. Но коррупция не даст их улучшить. Ведь она является важным элементом, ухудшающим инвестиционный и бизнес-климат, снижающим уровень экономической свободы…
Можно, конечно, обижаться на авторов рейтингов и ставить под вопрос их объективность и критерии подсчета. Можно видеть за рейтингами «руку Вашингтона» или «происки мировой закулисы». Это – легкий путь сохранения «стабильности». Этот путь от выражения «пусть будет также, но лучше» к другому, также хорошо знакомому нам по советским временам: «лишь бы не было войны».
Стабильность и категория будущего
Понятие «стабильности» включает в себя веру в то, что «сегодня мы живем лучше, чем вчера». И это правильно, россияне действительно сейчас живут лучше, чем 15 или 10 лет назад. Говоря так, мы как бы противопоставляем понятие «сегодня» понятию «вчера», то есть настоящее – прошлому.
А где в этой формуле будущее? Его нет. Настоящее, согласно концепции стабильности, должно длиться всегда. Ведь все должно быть «как сейчас». Будущего нет, и не будет. Отсюда и культ вечной молодости лидера, в которого, согласно пиар-задумке, десятками а то и сотнями должны влюбляться девушки, дарить ему свои фотографии в нижнем белье, рвать на себе майки и кататься по городу в автомобилях с двусмысленными надписями. Это тот самый лидер, который умеет все: и рыбу ловить, и самолет водить, и песни петь, и на комбайне поле обрабатывать… Словом, и академик, и герой, и мореплаватель, и плотник.
Мало кто думает, что такое отношение к различным профессиям приводит к нивелировке понятия профессионализма. Быть профессионалом не имеет смысла, потому что множество профессий (как например, летчика-истребителя или водителя-дальнобойщика) доступны практически, каждому. Ничего нет сложного в том, чтобы, например, играть в хоккей, бадминтон, заниматься бобслеем, кататься на горных лыжах, петь, играть на фортепиано и заниматься многими другими делами. Например, подводной археологией.
Конечно, такая «стабильность» без будущего долго продолжаться не может, так как несет в себе зерна своего распада, она нестабильна изнутри в силу целого ряда причин. Для того, чтобы сохранять его, надо принимать меры. И есть опыт, накопленный в постсоветских странах – Казахстане, где президент у власти с 1989 года (если считать должность премьера – то с 1984), Узбекистане (президент у власти с 1989 года), Таджикистане (с 1994), Беларуси (с 1994), Азербайджане, где династия Алиевых правит с 1969 года (с перерывом в 11 лет – 1982-1993).
«Позади Москва»
Очень интересным было высказывание Путина, сделанное на митинге в его поддержку в Лужниках.
«Умремте ж под Москвой, как наши братья умирали», - продекламировал Путин.
«Битва за Россию продолжается. Победа будет за нами!»
Битва – с кем? И почему умереть надо «под Москвой»?
Это высказывание очень интересно, если посмотреть на него с точки зрения предвыборного противостояния.
Не один раз говорилось, что в нынешних выборах Москва – и особенно московский средний класс, выступающий «за честные выборы», настроен против Путина. Провинция, в свою очередь, – за.
Получается, что линия противостояния проходит между Москвой и «немосквой». И если это так, то призыв «умремте ж под Москвой» приобретает и географическую привязку. Но «враг» при этом находится как раз в Москве. И получается, что «битва за Россию» проходит между москвичами и немосквичами.
Продолжая аналогию, можно увидеть опасность продолжения стратегии 1812 года – «выигранная» битва при Бородино, за которой последовала сдача Москвы и московский пожар. И если пожар в данном случае нужно воспринимать не буквально, а фигурально, то это вполне вписывается в опыт названных выше постсоветских стран.