markgrigorian

Если я правильно понимаю, то в армянском сегменте блогосферы сейчас интенсивно ломаются копья относительно русских школ (которых в стране нет уже 18 лет) и о том, каким должен быть закон о языке, новая редакция которого, будто бы, подготовлена и передана в парламент.

Это похоже на дежавю. Точно то же самое происходило 18-19 лет назад, когда Армения только-только стала независимой, и в обществе обсуждался закон о языке, который, в конце концов, был принят.

В то время нынешним тридцати- тридцатипятилетним было по десять-пятнадцать лет. А это значит, что они помнят, что родители о чем-то спорили, а вот о содержании споров не знают. Маленькие были еще.

Но нынешнее возникновение или возвращение этих споров значит, что проблема языка и школ и сейчас – спустя целое поколение – продолжает быть актуальной и будоражить умы. Попробуем разобраться.

И начнем с закона о языке.

Он, безусловно, имеет охранительный характер. То есть этот закон был призван охранить язык, применив для этого комплекс государственных мер. Комплекс был выбран примерно таким: нужно было закрыть русские школы, телевидение и радиовещание переводились на армянский, создавалась языковая инспекция, которая должна была следить за чистотой речи сограждан, и так далее.

Тогда, поколение назад, эти меры у многих вызвали шок: ко мне как к депутату ходили родители детей, обучающихся в русских школах, жалуясь на то, что их детям трудно в одночасье перейти на другой язык, что не хватает учителей и учебников, что нынешнее состояние армянского языка и книгопечатания на армянском не может удовлетворить нужды их детей…

И во многих случаях я видел, что дети становились заложниками идей, страхов и непонимания взрослых. Так, например, мамы, которые привыкли делать все уроки с детьми, не могли сразу переключиться с одного языка на другой, и очень из-за этого нервничали (а детям это давалось куда проще), преподавателям было труднее перейти с русского на армянский, и так далее.

Конечно, в те годы общественно-политическая атмосфера была другой. Антирусские настроения были очень сильны, от советского прошлого нужно было избавляться, как можно быстрее, кроме того, армянский язык того времени был перенасыщен русицизмами, и в его развитии был заметен застой.

И в начале девяностых армянский язык пережил время бурного развития: он стал интенсивно обогащаться новой лексикой, элементы западноармянского попадали в прессу, а оттуда и в разговорную речь. Было ли это благодаря закону, или благодаря тому, что времена изменились, мы сейчас не знаем. Скорее всего, и то, и другое. Закрытие русских школ, думаю, тогда не могло повлиять на развитие языка просто по той причине, что прошло слишком мало времени, чтобы что-то могло произойти.

Но оно начинает сказываться сейчас: и в нем есть позитивные и негативные стороны. Позитивные в том, что знание армянского сейчас у городской молодежи значительно выше, чем двадцать-двадцать пять лет назад. А негатив в том, что молодое поколение хуже владеет вторым языком. Хуже, чем поколение тому назад.

Думаю, тот закон о языке, принятый то ли в 1992 то ли в 1993 году, в большой степени не сработал. И слава Богу. Да, конечно, ушли в прошлое русские школы (с развалом СССР они так или иначе должны были уйти), электронные СМИ перешли на армянский. Но языковая инспекция, как я ее вижу, так и осталась ненужным аппендицитом, прибежищем охранителей и консерваторов от языка, бессильных что-либо изменить – язык-то ведь живой и приказам инспекции не подчиняется…

Разогнать бы эту инспекцию, а ее работников отправить учить детей в школы. Или редакторами в газеты. Вот это было бы полезно.

Но вернемся немного назад во времени.

В советские годы Грузия и Армения стояли особняком по уровню владения родным языком. В то время, как русский вытеснял родные языки из государственной, научной, технической и художественной сфер общения в республиках Средней Азии, на востоке Украины и в Белоруссии, когда он насаждался в Прибалтике, двум кавказским республикам удавалось держаться на достаточно высоком уровне владения языком.

Но в Ереване все равно несколько русских школ считались «привилегированными» по отношению к армянским. И это было недалеко от истины: в трех-четырех школах, где учились дети высокопоставленных номенклатурных работников, дела действительно обстояли лучше, чем в других. В результате, когда дело дошло до принятия закона о языке, справедливые требования развития родного языка немного окрашивались в тона зависти к «счастливчикам» из привилегированных школ.

Что же происходит сейчас.

Давайте начнем с простой истины: Армения маленькая страна. Армяне маленькая нация. Всего в мире около десяти миллионов армян. А это значит, что нам, армянам, необходимо знание других языков, чтобы общаться с миром. Не будем же мы замыкаться сами в себе!..

И если мы принимаем этот тезис, то посмотрим, какие это языки? Думаю, для рядового ереванца знание трех языков почти обязательно. То есть армянский, русский и английский должны звучать и в домах, и на улицах.

В идеале, конечно, к ним надо бы добавить и турецкий, но это дело не ближайшего будущего.

И тут встает вопрос: как? Как достичь того, чтобы ереванская молодежь (сначала молодежь, а потом и старшие) могла свободно изъясняться на трех языках?

Правильно, их надо учить.

Самым легким вариантом было бы вернуть русские школы, выписывать учебники из России, вернуть и английские школы, а учебники к ним пусть присылает армянская американская диаспора.

Да, это легкий путь, но и неправильный. Труднее, конечно, провести реформу школы, чтобы она по-настоящему давала знания этих языков, причем не в ущерб родному, а на его базе. И чтобы школа вообще по-настоящему давала знания. Это трудная задача. Но только так она и должна стоять. И решать ее надо государству. То есть министерству образования. А сможет ли оно? Не знаю…

А русские школы в том виде, в каком они были при СССР, надо забыть. Это атавизм. Как копчик или аппендицит.