Главным образом, нас интересовали молокане. И я давно собирался написать о том, как получилось, что мы начали регулярно ездить в единственную в стране молоканскую деревню, и что из этого получилось. И что, к сожалению, не получилось.
Сегодня я расскажу, как родилась эта идея и как мы посчитали профессиональным провалом нашу первую поездку к молоканам, хотя, на самом деле, она положила начало продолжительному -- в несколько лет -- и интересному общению с очень интересными людьми.
(Фото: Рубен Мангасарян)
Первая поездка в Фиолетово: две стены
Идея поехать к молоканам и сделать большую иллюстрированную статью о том, как они живут в Армении, возникла у нас с Рубиком Мангасаряном в один из теплых мирных вечеров в начале октября 1999 года. Мы не могли предположить тогда, во что выльется эта идея.
В то время мы на пару снимали небольшой домик на улице Сарьяна. У этого домика была масса преимуществ, в том числе, и цементная веранда, выходившая в миниатюрный запущенный садик с большим шелковичным и маленьким вишневым деревьями, парой кустов роз и сиренью. За садиком виднелась церквушка.
Вечерами, закончив работу, Рубик готовил кофе, и мы садились за пластмассовый белый стол, чтобы насладиться покоем и поговорить о творчестве, фотографии, журналистике, да и вообще о жизни. И, конечно, об Армении, о ее настоящем и будущем.
В ходе наших бесед то и дело возникала тема моноэтничности Армении. И мы оба склонялись к мысли, что многообразие людей, культур и языков – явление положительное и, безусловно, приносящее пользу стране и всем ее гражданам.
А что делают журналисты, когда их занимает некая мысль? Они начинают думать, как бы ее представить публике.
Мы оба знали, что наш общий друг Ваан Ишханян несколько лет занимался общиной боша – кавказских цыган, говорящих на армянском языке и стремящихся к ассимиляции, потому что само слово «боша», произнесенное по-армянски, несет в себе отрицательный эмоциональный заряд. И поскольку о них писал Ваан, то из сферы нашего интереса они, таким образом, как бы сразу исключались. Тем более, что, как говорил Рубик, ему не было особенно интересно фотографировать их жизнь и быт.
И тогда я вспомнил, как мне довелось в студенческие годы побывать в деревне Фиолетово, где мы, студенты-филологи, общались с молоканами – этническими русскими, представляющими не очень для нас тогда понятную религиозную группу. Мы «собирали фольклор» – то есть ходили по деревне, пока кто-нибудь не пригласит нас в гости. В молоканских избах нас поили из настоящих самоваров чаем и красиво пели для нас старинные русские песни. Мы, в свою очередь, с удовольствием пили чай и тихонько записывали слова песен в тетрадки, разложенные на коленях.
Жители Фиолетово снисходительно делали вид, что не замечают наших тетрадок. Сейчас мне представляется, что они прекрасно знали, с какой целью каждым летом приезжали к ним ереванские студенты. И, видимо, студенческая «фольклористика» доставляла им удовольствие. Молокане угощали ереванских студентов разнообразными вареньями, молочными продуктами домашнего приготовления, иногда борщом, рассказывали о своем житье-бытье и очень красиво пели на несколько голосов.
И я помню, что песни, которые они нам пели, были написаны на стихи русских поэтов начала девятнадцатого века. Это меня потрясло. Я тогда решил, что они помнят эти песни, потому что полтора века жили в Армении, изолированные от русской культуры. И, как результат изоляции, старые песни у них остались, а новые до них просто не доходили.
Сейчас я понимаю, что, конечно, доходили, но молокане смогли сохранить те, старые, привезенные с собой из России песни, передавая их из поколения в поколение. Так, они пели «Соловей» Алябьева на слова Дельвига. Но старушки, певшие ее молодыми голосами, вскоре после начала отошли от дельвиговского текста. Причем это у них получилось так органично, что понять это я смог лишь в Ереване, когда сравнил их вариант с настоящим.
Пели они и что-то на стихи Жуковского, а еще песню, начинавшуюся с загадочной для меня строчки «Высоко-ей лестницей занавешено окно».
Я несколько дней рассказывал Рубику о доброжелательной и гостеприимной молоканской деревне. Наконец, он согласился и в одно из октябрьских воскресений мы отправились в Фиолетово, чтобы подготовить статью для ереванской газеты «Новое время». Идея была такой: мы приезжаем, делаем фотографии, беседуем с жителями деревни, словом, собираем материал для статьи, который я потом дополняю интервью, взятыми в Ереване, и статья готова. Обыкновенная, рутинная журналистская работа.
Однако когда мы приехали в Фиолетово, оказалось, что не все так просто.
Во-первых, никто не хотел фотографироваться. Увидев наведенный объектив, отворачивались. Один из стариков подошел к нам и жестко отчитал Рубика за то, что он сфотографировал его, когда он шел по улице. Дело в том, что некоторые молокане, особенно приверженцы направления прыгунов, не разрешают себя фотографировать, считая фото грехом.
Беседы тоже не получались. Единственным разговорчивым собеседником оказалась продавщица лавочки в центре деревни, Гоар. Армянка. При этом нас повсюду сопровождала стайка детей, хихикая и перемигиваясь. Дело шло к фиаско.
Безуспешно пытаясь завести разговор с кем-нибудь, мы шатались по деревне. Создавалось впечатление, что улица, по которой мы идем, с обеих сторон огорожена молчанием, как высокими каменными стенами, через которые мы не можем прорваться к людям. Наконец, нас пригласили в один из домов выпить чаю. Но и здесь Рубику не повезло – хозяева наотрез отказались фотографироваться, так как это был дом пресвитера одной из самых стойких религиозных общин.
Мы оставили Фиолетово без особых достижений. Это нас, конечно, огорчало. Но мы почувствовали и журналистский азарт: как это так? Ведь мы такие серьезные журналисты, а людей в деревне не смогли разговорить. Это же непрофессионально!
Собственно, материала для небольшой газеты было достаточно. Добавив несколько интервью, взятых в Ереване (в частности, с моим отцом, с Иваном Яковлевичем Семеновым, очень авторитетным в среде молокан человеком), мы опубликовали статью с несколькими фото.
Статья понравилась. Я немного переработал ее, и она была опубликована на армянском языке в журнале «Հայացք Երևանից» – «Взгляд из Еревана». Журнал издавался Центром национальных и стратегических исследований и ставил резюме своих статей в Интернет. Именно это коротенькое резюме нашего с Рубиком материала вдруг стало началом длительного и стойкого интереса к этой небольшой общине русских сектантов, попавших в Армению в начале сороковых годов девятнадцатого века.
А как это получилось, я напишу завтра.
Продолжение рассказа о молоканах:
Восьмая часть -- еще немного о капусте, а также о школе, эмиграции и, конечно, заключение -- здесь.
Седьмая часть -- о капусте -- здесь.
Шестая часть, в которой описывается богослужение постоянных молокан -- здесь.
Пятая часть -- о молоканском крестьянском хозяйстве -- здесь.
Четвертая часть, где я рассказываю о родственниках американских молокан и о том, как в Фиолетово прячут телевизоры -- здесь.
Третья часть -- о том, как нас нашли американские молокане -- здесь.
Вторая часть -- кто такие молокане и немного истории -- здесь.