День был пасмурным, хмурым, серым и дождливым.
Город Бендеры казался таким же хмурым и бесцветным, как этот февральский день. Мы устали. Нам хотелось в Кишинев. Но до того, как пересечь границу между Приднестровьем и остальной частью Молдовы, мы хотели увидеть то самое место, где в бою за Бендеры погиб муж Веры Дригловой.
Она сбивчивл объяснила нам, что надо подъехать к исполкому, потом найти дом напротив исполкома, потом куда-то свернуть, и там, во дворе, будет место, где в 1992 году ее мужа убили в бою. Единственное, что мы точно знали, это что там воздвигнут крест, на котором то ли выгравировано, то ли выбито имя Дриглова.
И мы смогли найти этот крест. Он действительно был во дворе обыкновенной хрущевки. Православный черный крест, барельефом выступавший из стены, обрамлен крипичами. К кирпичам прикреплены четыре мемориальные доски с именами убитых. У подножья креста надпись: "Упокой Господи, души убиенных и помяни их в царствии твоем".
Напротив, во дворе жилого дома, стояло двухэтажное здание боксерской школы. У одного из окон пригрелась кошка. Трудно было поверить, что в этом совершенно мирном дворе когда-то шли бои и убивали людей. Однако крест был здесь, и на нем были четыре имени. В том числе и Дриглова.
Вдруг к нам подошел небритый мужчина примерно сорока лет:
-- Вы что здесь снимаете?
-- Да вот, крест снимаем. Мы два дня назад разговаривали с вдовой Дриглова, которого здесь убили.
-- Здесь и брата моего убили, -- сказал он. -- Вот, смотрите, Николай Николаевич Столяренко. Я и сам воевал. Афганец я. Вот, с друзьями встретились, помянули наших братьев и друзей...
Было около половины четвертого дня. Если он уже успел помянуть, значит у него, видимо, нет работы.
Мы разговорились. Виктор рассказал, как шел бой, как снайпер, сидевший у окна боксерской школы, не давал никому высунуться. И как убили его брата. Было жутковато его слушать. Я понимаю, что его боль уже перегорела, осталась в прошлом, что он может рассказывать о гибели брата более или менее спокойно.
Мы внимательно слушали. Закончив говорить о бое, он перешел к более оптимистическим темам:
-- Спасибо нашему правительству, не оставляет нас, ветеранов. Вот я афганец, так мне пенсию платят. Маленькая пенсия, конечно, но я еще немного подработаю и, слава Богу, живем понемножку. И я недавно записался в нашу партию "Единая Россия". Самая лучшая партия.
Я не стал говорить ему о том, что партия "Единая Россия", кажется, касается другой страны. Как ни крути, а ни Молдова, ни непризнанная Приднестровская Молдавская Республика в Россию никак не входят.
Да, собственно, и так было ясно, что в Приднестровье намеренно создается такая идеологическая путаница, когда быть зависимыми от России значило быть независимыми.
Да и не буду же я спорить с человеком о политике, стоя у памятника его брату, погибшему за эту самую политику.
