Поездка в Армению была для меня одним из ключевых событий уходящего года. Спустя почти семь лет вынужденной эмиграции я наконец смог вернуться, не боясь, что меня могут убить.
А поездка на границу с Турцией стала как бы эмоциональным пиком моего путешествия домой. Мы с коллегами сели в машину Рубика Мангасаряна и поехали. Десятки раз мы ездили с Рубиком на точно такой же машине в поисках материалов для наших проектов, статей и фотографий. Мы исколесили всю Армению – от рынка на грузинской границе, где армяне торговали с азербайджанцами, до отрогов горы Арагац, где разбивали свои становища полукочевые курды. От молоканских деревень и до ехегнадзорских и горисских гор.
Как и тогда, я сидел рядом с водителем. Только вот водителем был не покойный Рубик, а его брат Тигран. И наверно, оттого, что это был брат Рубика, меня не покидало очень странное ощущение. И еще: на этот раз с фотоаппаратом был я. Тоже странно и, наверно, неправильно. По дороге мы увидели подъемный кран, покрытый добрым десятком аистиных гнезд. Я вспомнил, как его фотографировал Рубик, и не стал делать этого. До сих пор не знаю, правильно ли я поступил...
Мы добрались до деревни Маргара, доехали до границы. Машина встала около куска трубы, перегораживающего дорогу. Через пятьдесят метров были металлические ворота, за ними вспаханная полоса, потом еще одни ворота и мост, одна половина которого принадлежала Армении, а другая – Турции. С турецкой стороны на нас смотрели флаг и большой постер с изображением контуров Турции и поверх них – лица Ататюрка.
Когда журналисты приезжают куда-то – не важно, куда – вокруг них образуется кружок любопытных. И это хорошо, потому что завязывается разговор, можно получить массу информации о том, как живется этим людям, что они думают и что чувствуют. Так было и на этот раз. Среди первых, пришедших посмотреть на нас, был житель одного из ближних к пограничному пункту домов Герасим. Мы разговорились. Постепенно вокруг нас образовался кружок. Говорили о жизни в целом: об урожае, о том, как живется сельчанам… Ну и о политике, конечно: об открытии армяно-турецкой границы, о власти и оппозиции, о глобальном кризисе…
А потом Герасим пригласил нас к себе, в чистый и бедный дом, с балкона которого было видно Турцию, находящуюся за рекой Аракс, в каких-нибудь двухстах метрах. Под большим секретом он рассказал, как жители Маргары ходят на реку удить рыбу и как при этом переговариваются с турецкими крестьянами, которые приходят к тем же заводям на реке – но с другой стороны. При этом, как объяснил нам Герасим, официально им запрещено даже приветственно махать рукой туркам. Не дай Бог, заметят пограничники, могут отнять пропуск на поле.
Да-да, их поля находятся в "приграничной зоне" и для работы там им приходится носить с собой паспорт и специальный пропуск, без которого пограничник не пропустит через КПП.
И здесь должен вспомнить рассказ одного из сельчан о том, как они, перебрасывая леску с одного берега Аракса на другой, устраивают кроссграничный бартер – из Армении в Турцию отправляется полиэтиленовый пакет с бутылкой водки и парой пачек сигарет, а в ответ что-то посылается с турецкой.
Жил Герасим с сыном. Женщины в доме не было. Пришла соседка, Нвард, женщина лет сорока, одетая в яркокрасный тренировочный костюм, и начала варить кофе. Герасим же, спустившись в сад, нарвал винограду, потом откупорил бутылку водки. От третьей рюмки мне уже пришлось отказаться – надо было работать.
Это была моя первая журналистская поездка по Армении без Рубика.