markgrigorian

Некоторое время тому назад написал я рассказик под названием "Двадцать три несушки" (он здесь, если вам интересно).

Действие этого рассказа происходит в небольшом городе, населенным армянами и грузинами. И хотя есть пара городков в Грузии, где грузины и армяне живут бок о бок в течение многих поколений, "моего" города в природе не существует. Он есть в моем воображении. Так что если вам вдруг показалось, что вы узнали кого-то из моих героев, не верьте глазам своим -- это оптический обман.


Ракета

Был тихий сентябрьский вечер. Дневная жара сдавала свои позиции, солнце стремилось за горизонт, а стрижи, словно пытаясь использовать каждый миг этого благодатного времени суток, отчаянно носились по небу.

Этнически смешанное население небольшого городка на юге Грузии наслаждалось безоблачной прохладой. Правда, немного мешала пыль, поднятая за день машинами, проезжавшими через городок. Она никак не хотела осесть обратно на дорогу, которую не ремонтировали еще с советских времен. Казалось, мириады пылинок хотели продлить себе удовольствие от этого вечера, прежде чем ночная роса притянет их на чахлые деревца, кусты, крыши и подоконники. Ну а те пылинки, которым повезет, притулятся на телевизорах и буфетах. До тех пор, конечно, пока бдительные тряпки хозяек не выметут их куда-нибудь. С глаз долой – из сердца вон.

Тут и там над садами поднимались дымы. Сезон шашлыков был в самом разгаре. А одним из самых гостеприимных и умелых мастеров шашлыка был местный полицейский, толстый дядя Вано. И когда его гости утолили первый голод и несколько традиционных тостов были уже позади, наступило время для послеобеденной игры в нарды.

И пока полупьяные гости налаживали столик для нард, Вано отошел в сторонку с прапорщиком Автандилом, завскладом вооружений в военной части, еще с советских времен расположенной неподалеку.

Вано достал пачку «Кэмела», друзья закурили. И там, стоя между персиковыми деревьями, Автандил рассказал хозяину дома, что на вверенном ему, прапорщику Автандилу, военном складе еще с советского времени остались три ракеты. А еще рассказал он, что ракеты эти никому не нужны, потому что в них, наверно, все заржавело, и вообще их даже запускать уже опасно, потому что они наверняка взорвутся, даже не взлетев. А это нанесет большой ущерб обороноспособности молодой республики, потому что при взрыве такой ракеты пострадает территория в радиусе двадцати километров.

По-хорошему надо было эти ракеты давно уничтожить. И вроде бы уже приезжала комиссия, чтобы их списать. Но в ракетах, по слухам, была одна деталь… Небольшая такая белая загогулина… сделанная из палладия. Говорят, весит граммов двести. А грамм палладия стоит больше тысячи долларов!

Словом, Автандил предложил другу выкрасть ракету со склада, разобрать на части и продать палладиевую загогулину за большие деньги. Покурив, заговорщики вернулись к прекрасному белому кахетинскому, так как нарды их, на самом деле, мало интересовали.

На следующее утро Вано отправился к Степе – владельцу небольшого придорожного ресторанчика «Рысь». Армянин Степа был поджарым мужчиной лет пятидесяти пяти-шестидесяти с небольшой плешью и большими хитрыми серыми глазами. Родился Степа явно не вовремя и в неправильной стране. Попади он в Америку лет сто или, скажем, семьдесят назад, быть бы ему мультимиллионером и почетным гражданином какого-нибудь штата, а то и двух. Но в Советском Союзе времен застоя был Степа обычным армянским непоседой, а его предприимчивость ничего, кроме неприятностей не доставляла.

В советское время он исколесил всю огромную страну, нигде подолгу не задерживаясь, но везде обязательно проявлял активность, которая сейчас считалась бы бизнесом, а тогда называлась спекуляцией. Степа был прирожденным цеховиком, то есть специалистом по созданию подпольных цехов, по производству... буквально всего.

«Я губную помаду делал, – рассказывал мне Степа, – покупал спермацет... Знаешь, что такое спермацет? Это такое пахучее вещество в голове кита. По специальной технологии добавлял красители, что-то еще... И получалась помада. Ручки BIC немецкие знаешь? Я лучше фирменных делал. Крышки для банок делал, соски, колготки... – все делал!»

После очередного столкновения с ОБХСС он вернулся домой, купил машину и застраховал ее. Спустя некоторое время Степа пошел к механику и долго выяснял, как должна сгореть машина, чтобы ее мотор не испортился. И – вот незадача: через три дня его машина именно так и сгорела. Он получил страховку, а потом собрал новую машину из запчастей – мотор-то у него был на ходу.

На эту страховку он купил землю у въезда в город, где и поставил забегаловку под названием «Рысь». Она приносила Степе небольшой доход, главным образом, за счет проезжавших водителей, но видно было, что он уже начинал тяготиться ею.

Степа принял Вано, как родного. Собственноручно накрыл стол, достал из буфета бутылку лучшего коньяка. Вскоре к ним присоединился Автандил, и они с Вано ввели Степу в курс дела. План выглядел так. Степа должен был подогнать свой грузовик к дыре в заборе воинской части. Автандил же должен встретить их у дыры, проводить до склада, открыть его и помочь вытащить ракету, которую они втроем должны будут донести до грузовика. Добычу договорились спрятать у Степы в гараже, а на следующий день, выспавшись, собраться, развинтить, что надо и открутить заветную деталь. Остальные части плана – поездку в город, поиск посредников и продажу детали из палладия – отложили на потом.

Было заполночь, когда заговорщики подогнали грузовик к условленному месту и остановили у трех чахлых и пыльных деревьев, почему-то росших на совершенно пустом каменистом плато. Где-то в траве разорялись цикады. От реки доносилось раскатистое кваканье, то затихавшее, то снова вспухавшее, как приливная волна. Шаги Вано и Степы отзывались легким шорохом травы под ногами. Пахло сухостью и пылью.

Над Вано и Степой раскинулось безлунное небо – огромное, красивое и непонятное. Оно было похоже то ли на невероятного размера перевернутый вверх дном казан, то ли на глубокую суповую тарелку, то ли еще на что-то такое очень знакомое и очень большое. На небе было очень много звезд. Казалось, что на самом деле оно белое, и на этом фоне местами проступает фиолетово-черная подкладка. Млечный путь сиял огромными звездами, маленькими и очень маленькими звездами.

Степа шел к дыре в заборе, вдыхая прохладный горный воздух. Как обычно, он думал по-армянски. А на армянском Млечный путь – «Дорога молочного вора». И вот Степа думал об этом неизвестном ему воре.

«Дурак был этот вор, – мысленно досадовал Степа, – идиот! Если уж пошел воровать молоко, не мог проверить бурдюк, чтобы из него ничего не выливалось? Только армянин мог так поступить, честное слово. Эта безалаберность никогда армян до добра не доводила. Турок все бы проверил, да и после кражи пошел бы не прямо домой, а куда-нибудь в другое место, чтобы замести следы. Ара, а может, этот вор был грузин? Хотя зачем грузину молоко воровать? Что ему с ним делать? Это же не вино… »

«Не-е-т, это был армянин. Не проверил, сцедил молоко в дырявый мешок, оно начало выливаться, и вот теперь весь мир видит, как этот армянин опростоволосился. Совершенно о чести нации не думал! Тьфу»!

«Нет, надо уметь делать дела тихо и аккуратно. Если уж решил утащить немного молока – будь осторожен, чтобы не пролить, не оставить след. О последствиях надо думать. Мы, армяне, всегда должны о последствиях думать. И о чести нации».

Вано тоже думал о Млечном пути – но, конечно, по-грузински.

«Как называются эти звезды, когда они все вместе? Как-то ведь они назывались, нет?! Я со школы еще помню…»

Вано пощелкал пальцами. Ему захотелось закурить, но он сдержался. И вдруг вспомнил:

«Прыжок оленя! Да, так они называются. Прыжок оленя. И что это за олень такой был? И вообще, почему от его прыжка вдруг так много звезд получилось? Может, это искры из-под копыт? Ка-ак прыгнул, ка-ак ударил копытами по скале, так вокруг только искры заплясали. Хорошо, пожара не было».

«А может, этого оленя травили собаками, а он возьми – и перепрыгни через все небо на другой конец света? Что он, кацо, самолет, что ли? Я бы пошел на такого оленя. Взял бы свой винчестер и пошел бы. Какие у него, должно быть, рога… Ветвистые, большие, красивые… Повесить такие в гостиной – сразу видно, что хозяин – достойный человек. Или можно продать. В городе такие наверняка дорого стоят».

«Не мог этот олень так тихо прыгнуть, чтобы не было этих искр, этого шуму и гаму на весь мир? Зачем ему это было? Ночь – она на то и темная, чтобы все делалось тихо, аккуратно и спокойно».

Так, в философских размышлениях о звездах, о мифах и преданиях народов Кавказа двое друзей добрались до дырки в заборе. Там их ждал Автандил. Огонек его сигареты красным глазком призывно горел в темноте.

На складе, поднатужившись, друзья взвалили ракету на плечи, Автандилу как самому крепкому достался хвост, Вано встал у головы ракеты, а Степан взялся за середину, и процессия, напоминавшая похоронную, двинулась вперед. На звезды никто не смотрел – было тяжело, и каждый шаг давался с трудом.

Со всей возможной аккуратностью ракету подняли в кузов, Степа сел за руль и, заведя мотор, как обычно, резво взял с места.

– Эй, полегче, ты что, картошку везешь?! – закричали его друзья, – это же ракета, не дай Бог, взорвется. Мы что, для этого ее взяли?

Степа понял сразу и дальше вел свой грузовик очень медленно, внимательно глядя на дорогу и аккуратно объезжая колдобины. Оставалось преодолеть всего пару поворотов, как вдруг Автандил схватил Степу за руку:

– Кто это? – испуганным шепотом спросил он. Степа нажал на тормоз.

Навстречу грузовику прямо посередине темной ночной улицы шел странно одетый мужчина. На нем были светлые кальсоны и просторная сорочка. Он шел по пыльной улице босиком, с закрытыми глазами, широко раскинув руки и, кажется, даже что-то приговаривая под нос. Вдали завыла собака. А может, и волк.

Охотники за скрытыми в недрах советской ракеты сокровищами замерли. Но через пару секунд Степа шумно выдохнул:

– Ты что, нашего Саака-лунатика никогда не видел?

– Кого-кого? – спросил Автандил.

– Да есть у нас в городе один такой лунатик – по ночам бродит, в окна заглядывает, собак и женщин пугает. Говорят, его даже дробь не берет – сколько раз в него со страху сторож стрелял, когда он возле коровника гулял. Утром ничего не помнит. Лунатик-лунатиком, но на кофейной гуще гадает, как будто в телевизоре новости смотрит!..

… В гараже было тепло и уютно. Степа сходил на кухню и скоро вернулся с бутылкой домашней чачи и тарелкой, на которой лежали куски холодной вареной курицы, пучок зелени и брусок острого сыра. Степа разлил, и друзья с видимым облегчением и чувством выполненного долга чокнулись и залпом выпили за успех своего предприятия.

* * *

И была, как говорится, ночь, и было утро.

Как я люблю эти прохладные сентябрьские утра! На небе ни одного облачка, солнце светит вовсю, стараясь возместить свое ночное отсутствие, роса испаряется, воздух пахнет свежестью, а пыль еще лежит на земле и ждет первой автомашины, чтобы закрутиться вихрем, взлететь и заполнить собой если не весь мир, то, по крайней мере, городок и его окрестности.

Друзья-заговорщики еще спали, когда двенадцатилетний сын Степана Артем зашел по каким-то своим мальчишеским делам в гараж и увидел ракету, лежавшую в кузове отцовского грузовика. Через два часа о ракете знала половина его класса, а к вечеру почти все мальчишки города была в курсе: в гараже у папы Артема лежит настоящая боевая ракета.

Естественно, что через день о ракете знали все. Вскоре о ней узнали в столице. И когда это случилось, городок немедленно стал походить на потревоженный улей. Вскоре туда прибыли не только полицейские чины, но и вся армейская верхушка.

Полковники и генералы, с важным видом рассматривавшие дверь армейского склада, прекрасно понимали, что при таком бардаке, который царил в армии, чего-то подобного нужно было ожидать. И случившееся, хоть и было происшествием, масштаб которого трудно себе представить, в конце концов, стало закономерным следствием полнейшей безалаберности самих армейских чинов. Виноватых можно было особенно не искать: Вано, Степа и прапорщик Автандил сразу же оказались в кутузке.

Спустя несколько часов всю компанию повезли в Тбилиси. Их ждало обвинение в измене родине. Согласно основной версии следствия, они выкрали ракету, чтобы совершить теракт.

Если бы Автандил, Вано и Степа могли представить, какой международный скандал вызовет их желание обогатиться, они бы, наверно, отказались от идеи добычи палладия. Или, наоборот, украли бы две ракеты, чтобы скандал получился еще более серьезным и шумным.

Всю следующую неделю, пока наши герои сидели в разных камерах тбилисского министерства нацбезопасности и по одиночке ходили на допросы, по телевидению, в прессе и Интернете появилось огромное количество сообщений, статей, анализов и домыслов о том, зачем им нужна была ракета.

Первыми, конечно, были новостные агентства. А среди них первым, как обычно, «Кавказ-ньюс», опубликовавший следующую заметку:


Российские диверсанты обезврежены

/Тбилиси, 12 сентября 200… года/ Группа российских диверсантов, работавшая в одном из городов страны, обезврежена. Об этом заявил сегодня на пресс-конференции министр внутренних дел страны Гиорги Ркенуашвили. По словам министра, группа диверсантов обманным путем завладела ракетой класса «земля-воздух» и готовилась произвести теракт.

Как сообщил министр, у преступников найдены планы важных государственных объектов, а также записи, которые нуждаются в расшифровке. «Запуск ракеты должен был контролироваться из космоса», – сказал министр.

Посольство Российской Федерации выступило с заявлением, в котором опровергло причастие спецслужб РФ к каким-либо диверсионным группам на территории Грузии.


Однако ни Автандил, ни толстый дядя Вано, а тем более не бывший цеховик Степа так и не узнали, что деталь-то в ракете была алюминиевой, а не из палладия…