Почему-то я продолжаю замечать его статуи, бюсты, портреты.
Эта характерная острая бородка, огромная лысина, «орлиный взор» или, в зависимости от требования заказчика, «добрые глаза», которые художники и скульпторы разных стран изображают по-своему.
Вернее, изображали. Но в таких количествах, что и сейчас, спустя почти целое поколение после того, как исчез с карты Советский Союз, его можно встретить везде. Или почти везде.
Вот и здесь, на юге Казахстана, недалеко от города Шымкент, бывшего Чимкента, памятник бывшему вождю с отломанной ногой и оторванной рукой стоит на складе, расположенном за пансионатом «Манкент». Его хорошо видно со второго этажа одного из корпусов.
Раньше этот памятник стоял на территории самого пансионата. Но времена изменились, и сейчас вместо него в стилизованной юрте стоят три бюста предводителей трех казахских джузов (племен) смотрят на каменную колыбель, перед которой голубой краской написано (перевод, возможно, неточный): «Если хочешь быть нацией, начни с колыбели».
Многие здесь говорят о Ленине и его памятнике с симпатией.
«Мой сын сейчас на третьем курсе, – рассказал мне рабочий склада. – Когда он был во втором классе, я посадил его на колени Ленину и сфотографировал. Сейчас это фото у меня дома, в альбоме. Разве я мог подумать, что этот памятник так вот испортят? Что он им сделал? Стоял бы себе…»
Конечно, это был культ, схожий с религиозным поклонением. Это отмечали многие: среди элементов поклонения была и святая троица, и верные ученики, разносящие «свет истинного учения», и священные книги, и культовые праздники… И, конечно, то, что я вижу, это остатки культа.
Я безразличен к нему. Видимо, из-за этого мне в советское время с трудом давались дисциплины, связанные с культом Ленина и «ленинизма». Так, из-за тройки по политэкономии социализма я не получил диплома с отличием. Причем когда наш декан, хорошо ко мне относившийся, договорился на кафедре, что мне поставят четверку, чтобы не «портить» диплом, я на пересдачу не пошел. Стойкое неприятие философии как науки у меня осталось на всю жизнь. И это плохо, я знаю. Но ничего не могу с собой поделать. Видимо, это уже на всю жизнь.
Но знаки поклонения Ленину, такие, как этот, все равно бросаются мне в глаза. Видимо, и это -- на всю жизнь.